Химия и Жизнь №12 (декабрь) (2010) PDF скачать через торрент бесплатно

	Название: Химия и Жизнь №12 (декабрь) 2010 Издательство: "Наука"; АНО Центр "НаукаПресс" Главный редактор: Л.Н. Стрельникова Жанр: журнал, научно-популярный Формат: PDF Страниц: 68 Описание: Ежемесячный научно-популярный журнал - один из самых популярных журналов, который с удовольствием читают очень многие от школьников до академиков. Его интересно просмотреть и вечером, лежа на диване, и по дороге на работу утром в метро. В нем почти нет политики, но есть много того, что Вы нигде больше не прочитаете и не узнаете. Описание поподробней :) Как и любое необычное общественное явление, журнал "Химия и жизнь" появился на скрещении жизненных интересов нескольких независимо действовавших лиц, которые вполне обоснованно могут быть названы его крестными отцами...<br /> <br /> Было их всего восемь, вышедших на нашу историческую сцену в следующем порядке: Никита Сергеевич Хрущев, Семен Исаакович Вольфкович, Николай Николаевич Семенов, Макс Исаакович Рохлин, Игорь Васильевич Петрянов, Виктор Николаевич Болховитинов, Михаил Борисович Черненко и ваш покорный слуга, далее для краткости именуемый ВПС.<br /> В начале, как это и полагается, было слово или, если быть абсолютно точным, - два слова. Вознамерившись построить в СССР коммунистическое общество к 1980 году, Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев вставил эти два слова в известный ленинский лозунг, который стал выглядеть следующим образом: "Коммунизм есть советская власть плюс электрификация и химизация всей страны". Действительно, в середине ХХ века химизация народного хозяйства, казалось, позволяла создать изобилие товаров народного потребления - с помощью минеральных удобрений, пестицидов, подкормок, синтетики и пластмасс.<br /> Второй шаг в нужном направлении сделал председатель Всесоюзного химического общества академик Вольфкович, который тут же обратился к Хрущеву с просьбой разрешить ВХО выпуск нового научно-производственного журнала под названием "Химия и народное хозяйство". Узнав об этой просьбе, другой академик, Семенов, занимавший еще более высокое положение (вице-президент Академии наук СССР), сделал третий шаг: договорился с властями о перепрофилировании предполагаемого издания из научно-производственного в научно-популярное и переподчинении его Академии наук. Конкретную организацию выпуска этого журнала Семенов поручил своему заместителю в аппарате академии - Максу Исааковичу Рохлину.<br /> Рохлин придумал журналу новое название - "Химия и жизнь", по образу и подобию самого авторитетного научно-популярного ежемесячника страны "Науки и жизни", и обратился к главному редактору последнего Болховитинову с просьбой подобрать человека, который мог бы возглавить новую редакцию фактически, будучи в ранге штатного заместителя главного редактора (это понятно: по академическому политесу той эпохи главным редактором, пусть даже внештатным, полагалось назначать научного генерала - академика либо членкора).<br /> Такого человека Рохлин подобрал сам - и необыкновенно удачно. И.В.Петрянов, наш будущий главный, в то время еще не академик, а только член-корреспондент, был большим любителем и знатоком научно-популярной литературы, автором книги "Как измерили атом", инициатором выпуска Детской энциклопедии и членом ее редакционной коллегии. Свое согласие занять новый пост он обусловил согласием Рохлина занять пост внештатного (сверхштатного) заместителя главного редактора будущей "Химии и жизни", что тоже было для журнала большой удачей.<br /> Что же касается Болховитинова, то обращенная к нему просьба Рохлина попала, можно сказать, в самую десятку. Во-первых, будучи горячим патриотом научной журналистики, он искренне желал помочь становлению еще одного журнального собрата своей "Науки и жизни". Во-вторых, это укрепляло его отношения с Академией наук и лично Семеновым, одним из самых авторитетных в стране и мире деятелей советской науки. Наконец, в-третьих, это давало Болховитинову возможность исполнить обещание, данное хорошо известным ему популяризаторам науки - М.Б.Черненко и ВПС: устроить их на руководящую работу в научно-популярный журнал. Взять их к себе в "Науку и жизнь" он не мог, поскольку ВПС приходился ему родней (в те времена с этим было строго), а что до Черненко - то см. ниже. Короче говоря, Болховитинов рекомендовал Рохлину, Семенову и Петрянову назначить штатным заместителем главного редактора "Химии и жизни" Черненко, имея в виду следующее: утвердившись в роли фактического руководителя редакции, тот, в свою очередь, возьмет к себе ВПС и друзья-соавторы наконец смогут реализовать свои творческие потенции - естественно, в пределах тогдашних возможностей.<br /> Таким образом, подготовительный этап интриги, затеянной несколько лет назад, в разгар хрущевской "оттепели", подошел к концу.<br /> А необходимость этой интриги была вызвана ущербностью наших анкет. В анкете Черненко в графе "партийность" стояло "б/п", а в графе "находился ли на оккупированной территории?" значилось "да". Анкета ВПС страдала всего одним пороком - но каким! В графе "национальность" бесстыдно красовалось сакраментальное слово "еврей". Этот порок мог быть нейтрализован только одним способом - сотрудничеством владельца анкеты с органами государственной безопасности. Однако их предложение о таковом ВПС отклонил. Что же до анкетных пороков Черненко, то возможность их нейтрализации заключалась в получении им партийного билета.<br /> До "оттепели" человеку, который какое-то время находился на территории, занятой гитлеровцами, путь в партию был заказан. А к тому же Черненко из оккупированного немцами Харькова был угнан на работу в Германию. Однако в хрущевские времена и в этом отношении потеплело: право решать вопрос о приеме в партию того или иного трудящегося перешло в руки первичной партийной организации предприятия или учреждения, где тот работал...<br /> В целом вся операция, началом которой было согласие ВПС на его кооптацию в партком в качестве заместителя секретаря, заняла около четырех лет. В конце этого срока мой друг Черненко получил вожделенные корочки, и я мог с чистой совестью уведомить Болховитинова: мы готовы.<br /> <br /> Первый номер "Химии и жизни" вышел в апреле 1965 года, когда время, отведенное для подобных флуктуаций, подходило к концу. За полгода до того, 15 октября 1964 года, в стране был совершен государственный переворот, и Хрущев потерял все свои партийные и государственные посты. Так что наш журнал проскочил, можно сказать, в последнюю возможную минуту - еще чуть-чуть, и дверь бы захлопнулась.<br /> Несмотря на то что Хрущева отстранили, затеянная им "оттепель" какое-то время по инерции еще продолжалась. Более того, в некоторых областях жизни даже потеплело, поскольку отменили хозяйственные авантюры Хрущева - с повсеместной, чуть ли не до тундры, посадкой кукурузы, с попытками опередить США по производству мяса, с изъятием у колхозников приусадебных участков. Хозяйственному оживлению на первых порах способствовала и так называемая косыгинская реформа, вторая после нэпа попытка покушения на святое святых социализма - уравниловку. Родившаяся на высокой волне надежд "Химия и жизнь" приняла косыгинскую реформу всерьез и с ходу принялась пропагандировать на своих страницах хозрасчетные почины наиболее храбрых производственных коллективов, разрывавших путы Госплана. Некоторое время это нам сходило с рук: "Ай Моська!"<br /> И впрямь, поначалу журнал со скучным названием, издававшийся в первый год своего существования ничтожным по тем временам тиражом - 12500 экземпляров в месяц, не привлекал к себе внимания номенклатурных слонов. Однако довольно быстро они уловили запах крамолы, и в ЦК решили цыкнуть. Вскоре в главной газете СССР, в "Правде", появился окрик по поводу опубликованного в "Химии и жизни" радостного репортажа Михаила Черненко с Рязанского химкомбината.<br /> В этом репортаже заместитель главного редактора журнала осветил замечательный почин трудового коллектива, который осмелился оплачивать труд, сообразуясь с реальным хозяйственным расчетом, а не с утвержденными сверху нормативами.<br /> Анонимный автор "Правды" сурово отчитал редакцию академической "моськи", напомнив ей азы нашей политэкономии: при социализме труд любого работника должен оплачиваться так, чтобы спущенный предприятию фонд заработной платы не был превышен, а спущенная численность работников не была занижена. И никак иначе!<br /> Однако давным-давно поднаторевшие в этих хитростях читатели "Правды" (а ее все-таки читала вся страна) все прекрасно поняли и тираж никому не известного журнала стал стремительно расти. Лучшей рекламы невозможно было и вообразить. К концу второго года существования журнала его тираж возрос в двенадцать раз - а это 150 тысяч!<br /> <br /> Позиция, занятая "Химией и жизнью" в вопросах экономики, не была случайной, она соответствовала моральным принципам, которые исповедовали руководители редакции. Первейший из них - правдивость, в самом простом смысле этого слова. Что в те "промежуточные" времена оставалось делать порядочному человеку? Не лгать самому.<br /> Именно так и повела себя с первых своих дней "Химия и жизнь". Начали с малого - с поправок. Тогда ни одно советское печатное издание, кроме сугубо специальных, ни поправок, ни тем более извинений за допущенные ошибки не помещало. Так что напечатанная, да еще на видном месте, поправка, к тому же со словами извинения, в принципе противостояла принятому в государстве хамскому отношению к человеку. Пусть даже допущенная ошибка не слишком сильно меняла смысл напечатанного, но либо ты видишь в читателе винтик, либо человека, равного тебе.<br /> Но, разумеется, печатая поправки, редакция наступала на любимую мозоль только самой себе, иногда автору, иногда типографии. Куда трудней было осмелиться наступить на любимую мозоль властям - устраняясь от прославления дутых авторитетов, а тем более разоблачая их научную несостоятельность. Особенно худо приходилось нам после очередного присуждения властями Государственных (бывших Сталинских) и Ленинских премий, которыми, как правило, награждали не за научные открытия, а за верную службу, и не настоящих ученых, а чиновников от науки. Тем не менее, несмотря на все нажимы партийного и академического начальства, "Химия и жизнь" из года в год избегала участия в пропагандистских кампаниях, связанных с официозным лауреатством. А вот настоящие научные открытия, как отечественные, так и иностранные, у нас освещались самым подробным образом. В том числе все без исключения работы по физике, химии и биологии, удостоенные очередных Нобелевских премий. В нескольких особо вопиющих случаях журнал осмелился с открытым забралом выступить против псевдонаучных авантюр, поддерженных властями. Вот одна из них: Государственный комитет по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР внес в Государственный реестр открытий "великое достижение" группы докторов и кандидатов сельскохозяйственных наук, будто бы доказавших способность пшеницы усваивать азот из воздуха. Ну конечно, рафинированная псевдонаука! Что журнал и разоблачил - однако при этом вступал в открытый конфликт не только с самими "первооткрывателями", но и с их покровителями из отделов науки Совета Министров СССР и ЦК КПСС.<br /> Каждый раз после таких печатных актов противостояния официальной лжи наш многомудрый главный редактор академик Игорь Васильевич Петрянов предупреждал: где-то ведется список прегрешений "Химии и жизни", и, когда накопится критическая масса, последует взрыв. В конце концов так и произошло - именно в конце концов, потому что до поры до времени нас спасала надежная академическая "крыша".<br /> В Академии наук были сосредоточены лучшие ученые, работавшие на военно-промышленный комплекс страны. Недаром же в 60-е годы ее возглавлял военный химик Александр Николаевич Несмеянов, в 70-е - специалист по сверхзвуковым летательным аппаратам и баллистическим ракетам Мстислав Всеволодович Келдыш, в 80-е - ядерщик Анатолий Петрович Александров. Не последними людьми в советской "оборонке" были непосредственные покровители "Химии и жизни" - Николай Николаевич Семенов, один из руководителей Академии, директор Института химической физики, в котором, кроме всего прочего, разрабатывали лазерное оружие, и наш главный редактор, возглавлявший систему радиационной безопасности в атомной промышленности. Не считаться с ними не могли даже самые оголтелые политические инквизиторы.<br /> <br /> Среди множества противоречий, раздиравших Советский Союз, одним из коренных было противоречие самой сути тоталитарной системы: с одной стороны, строго действует принцип "граждане - нерассуждающие винтики государственного механизма", а с другой - невозможность дальнейшего развития системы в отсутствие творческих личностей.<br /> Парадокс, но, для того чтобы успешно противостоять Западу (в том числе и по части суперсовременного оружия массового уничтожения), наш "развитой социализм" остро нуждался именно в активных творцах науки, создающих основы креативного знания, то есть принципиального нового относительно текущих научных представлений. Во второй половине ХХ столетия на передний край вышли кибернетика и молекулярная биология (в основе последней, естественно, генетика). Однако невежественные советские лидеры поначалу объявили их буржуазными лженауками. А это, как выяснилось, - пятнадцать лет даже не отставания, а провала. Еще один парадокс: возрождение генетики в СССР (селекционной, общей, медицинской), а затем и развитие молекулярной генетики началось незадолго до, а главное, сразу после снятия отца "оттепели" - Хрущева, поскольку этот лидер сильно благоволил Т.Д.Лысенко.<br /> Именно в эти годы были возвращены из ссылок Тимофеев-Ресовский и другие уцелевшие во времена лысенковских облав "зубры", созданы энгельгардтовский Институт молекулярной биологии, Межфакультетская лаборатория молекулярной генетики в Московском государственном университете, возрождены существовавшие до войны и созданы новые научно-исследовательские и прикладные институты и кафедры во многих крупных городах страны.<br /> То же самое произошло и в кибернетике, информатике и электронике (широкой общественности об этом известно меньше в силу их прямой связи с военной техникой). А широкой пропагандой этих наук занялся специально созданный для этой цели новый академический научно-популярный журнал "Квант".<br /> А что же "Химия и жизнь"? Она устроила на своих страницах настоящий университет молекулярной биологии, генетики, генной инженерии, из номера в номер доступно и увлекательно рассказывая об их истории и свершениях. Для начала мы перевели на русский язык и опубликовали документальную повесть "Двойная спираль" Уотсона и Крика, первооткрывателей строения материальной основы наследственности - молекулы ДНК. Затем последовали статьи о работах Лайнуса Полинга и других корифеев молекулярной биологии, а с первых шагов существования всемирного научного проекта "Геном человека" - о расшифровке одной за другой сокровеннейших тайн жизни - наследственности человека. Так "Химия и жизнь" стала одним из первых в стране центров подготовки отечественных кадров для технологий XXI века.<br /> <br /> Занимаясь этой, в общем-то чисто просветительской работой, мы никогда не ограничивались решением утилитарных задач, никогда не упускали из виду свою антидогматическую сверхзадачу, ибо сознавали: без освобождения человеческого духа от навязанных ему пут никакие утилитарные знания не могут привести к расцвету ни личность, ни общество.<br /> А самым лучшим антидогматическим лекарством мы считали смех. Вот отсюда вел свое происхождение и стиль многих наших публикаций, который в одном из приведенных выше читательских писем в редакцию был определен как "мягкий, удивительно добрый юмор". Именно добрый юмор, а вовсе не злую сатиру мы культивировали в нашем журнале, потому что хотели дать читателям не только положительные знания, но и положительные эмоции, помогающие жить. Поданные в этом ключе материалы производили эффект, которого не всякий газетный фельетон мог добиться. Как и все более или менее молодые персоны (а основу редакционного коллектива первоначально составляли мужчины и женщины комсомольского возраста), наши сотоварищи обожали всяческие розыгрыши (на это косвенно указывает автор другого приведенного выше письма), а в апрельский номер материал на обложку готовили, как говорится, всем кагалом. Такие заметки не только веселили читателей и развивали их проницательность, но и способствовали саморазоблачению дутых авторитетов, труды которым готовили подчиненные им "негры". На наш "огурчик" ("Деликатес растет на грядке", 1972, N 4) клюнул директор Института генетики РАН академик Н.П.Дубинин, который включил нашу вполне прозрачную для сколько-нибудь мыслящего сапиенса выдумку в свою программную статью сборника "Актуальные проблемы современной генетики". Вероятнее всего, академика вполне сознательно подставили его же собственные сотрудники, использовав исполненный "Химией и жизнью" корнер для нанесения точного удара по воротам овельможившегося начальства.<br /> И подобных хохм (очень шутейски серьезных) было много. Например, "Загадка "интеллектулина", напечатанная на обложке апрельского номера 1976 года. На этой арбузной корке поскользнулся доктор медицинских наук В.Говалло, на полном серьезе повторивший в своей книге "Парадоксы иммунологии" очередное первоапрельское изобретение "Химии и жизни".<br /> <br /> Антидогматическая сверхзадача лежала в основе и литературных публикаций журнала. Они были представлены, главным образом, научной фантастикой - единственным жанром, который тогда противостоял пресловутому соцреализму.<br /> Почти в каждом номере "Химии и жизни" читатель мог найти рассказы классиков научной фантастики - Рэя Брэдбери, Клиффорда Саймака, Станислава Лема, из отечественных авторов - Кира Булычева, Севера Гансовского, а также доброго десятка молодых талантов, впервые заявивших о себе именно в нашем журнале. Наибольшую известность из них впоследствии получил Виктор Пелевин.<br /> Однако чуть ли не каждая готовившаяся в "Химии и жизни" публикация фантастики встречала ожесточенное сопротивление цензуры. Тем не менее мои многочасовые переговоры с высшими чинами Главлита нередко заканчивались в пользу журнала. Хотя случались и обидные для нас и наших читателей проигрыши.<br /> И еще: непробиваемую стену цензура каждый раз выставляла против наших попыток, цитирую, "протащить на страницы академического журнала" произведения М.А.Булгакова.<br /> Несмотря на то что фактическая реабилитация великого русского писателя вроде бы уже произошла, его творения и в конце 60-х годов пробивались к массовому читателю еще с большим трудом. Величайшее из них - роман "Мастер и Маргарита" вышел в журнале "Москва" в 1966-67 году. Вскоре после этого эпохального события наш журнал (всего-то на третьем году своей жизни) предпринял первую попытку напечатать у себя рассказы Булгакова.<br /> Идея была такой: под видом медицинского очерка дать в рубрике "Болезни и лекарства" что-нибудь из булгаковских "Записок юного врача". Вдова писателя Елена Сергеевна, которая в те годы несомненно совершила подвиг, продвигая в печать творения покойного мужа, предоставила нам карт-бланш. Мы выбрали "Морфий". Наркомания набирала в мире невиданный ранее размах, и поэтому публикация фактически документального рассказа Булгакова о том, как он боролся со страшным наркотиком, представлялась нам предельно актуальной, несмотря на более чем настороженное отношение властей к самой личности автора. Однако мы ошиблись: подписанную в печать главным редактором верстку четвертого номера "Химии и жизни" за 1967 год с этим рассказом задержал бдительный "политредактор" (так теперь стали называться цензоры) и передал ее заместителю начальника Главлита Зорину, который потребовал исключить из номера этот рассказ. Мои попытки объяснить насущную потребность страны в антинаркотической пропаганде наткнулись на железную стену: "О чем речь? Какая такая наркомания? У нас, слава богу, не Америка!.."<br /> Второй раз мы попробовали прорваться с Булгаковым через добрую дюжину лет, вскоре после Олимпиады-80 - самого массового посещения Москвы иностранцами за все годы советской власти. Вместе с ними к нам в столицу прибыло невиданное прежде количество бледных спирохет (для, слава Богу, непосвященных: возбудителей сифилиса. Если быть исторически точным, то самый массовый случай "импорта" возбудителя сифилиса, документально отмеченный медиками, произошел во время Московского международного фестиваля молодежи и студентов 1957 года). Поэтому мы выбрали актуальнейший в данных обстоятельствах рассказ из тех же "Записок юного врача" - "Звездную сыпь". И опять ошиблись: забота о народном здравии отнюдь не входила в круг приоритетов "слуг народа". Когда мои двухдневные переговоры с главлитовскими боссами снова зашли в тупик, в цензурный комитет отправился заместитель нашего главного редактора Макс Исаакович Рохлин - многоопытный ходок по коридорам власти.<br /> Его беседа все с тем же Зориным закончилась, можно сказать, вничью - договорились доверить окончательное решение вопроса нашему академическому начальству, конкретно - заменившему на посту вице-президента АН СССР одряхлевшего Семенова представителю молодого поколения академических бюрократов Юрию Анатольевичу Овчинникову. Прочитав переданную ему Рохлиным верстку с рассказом Булгакова, Овчинников вынес вердикт интеллигентно-хамский: "Макс Исаакович, на этот раз Вам изменил вкус".<br /> О вкусах, как известно, не спорят, тем более со своим непосредственным начальником...<br /> <br /> Я уже упомянул, что наш главный - многомудрый Игорь Васильевич Петрянов был прав на все сто, предупреждая о том, что счет нашим прегрешениям где-то там ведется. В этом "где-то там" уже лежали-копились и организованные соответствующими инстанциями профессиональные доносы сексотов, и любительские "телеги" неких доброхотов. Например, сочиненная директором издательства "Наука" доктором исторических наук Геннадием Даниловичем Комковым (издательское прозвище - Давилыч) фантазия о сионистском центре, который будто бы действует под видом редакции "Химии и жизни". В доказательство чего приводились фамилии, имена и отчества ее сотрудников: Рохлин Макс Исаакович, Рабинович Валентин Исаакович, Гуревич Михаил Абрамович, Осокина Дита Наумовна, Либкин Ольгерт Маркович, Михлин Эдуард Исаевич, Файбусович Геннадий Моисеевич. Ну а руководит этим "сионистским центром", сообщал Давилыч, заместитель главного редактора журнала Черненко Михаил Борисович, у которого мать - еврейка, и, следовательно, по иудейским законам, он тоже еврей. Там же лежал и донос академика Николая Петровича Дубинина, доложившего куда надо после опозорившей его истории с нашим "огурчиком" о том, что руководство редакции использует журнал для дискредитации советской науки, самой передовой в мире. Однако, как я уж сказал выше, до поры до времени эти и подобные им обращения к верхам не обретали действенной силы. В то время у властей были оппоненты куда помощнее "Химии и жизни": Солженицын, Сахаров, Синявский и Даниэль, Делоне, Щаранский, Буковский, Бродский, диссиденты-художники, диссиденты-сектанты, крымские татары, сотни "подписантов", которые постоянно атаковали верха письмами и петициями, содержавшими политические требования. Так что шить дело десятку сотрудников всего-навсего одного из научно-популярных журналов у властей не было ни свободной минутки, хотя желание, конечно, имелось. Поэтому они поступили просто: попытались ограничить слышимость того, о чем мы говорили, - то есть сделать нашу информацию малодоступной для широкого круга читателей.<br /> К середине 70-х годов у "Химии и жизни" насчитывалось почти 450 000 подписчиков - значит, нас регулярно читали примерно полтора миллиона человек - ведь каждый экземпляр переходил из рук в руки в кругу семьи или друзей. Демобилизовать большую часть этой читательской армии, которая в основном состояла из людей молодых и потому не слишком денежных, легче всего было резким повышением цены журнала, а она в те времена устанавливалась решением Секретариата ЦК КПСС. Так и было сделано. Одновременно в директивном порядке уменьшили объем журнала. Операцию провели будто бы грамотно: журнал стал на треть тоньше и наполовину дороже. То есть за одинаковый объем информации читатель "Химии и жизни" теперь платил больше, чем читатели других научно-популярных журналов. И уже на следующий год наших подписчиков стало вдвое меньше - 250 тысяч человек. Однако своей цели верхам достичь не удалось: фактическое число читателей "Химии и жизни" не уменьшилось, поскольку теперь на нее подписывались целыми коллективами - кафедрами, лабораториями, бригадами.<br /> Но прошло еще несколько лет, в течение которых прессинг властей на строптивую редакцию продолжал усиливаться, и наконец, на двадцатом году жизни "Химии и жизни", последовал предсказанный главным редактором журнала взрыв.<br /> Вот документ. Постановление Бюро Брежневского РК КПСС г. Москва от 27 июля 1985 г. О безыдейных и аполитичных проявлениях в журнале Химия и жизнь". Проведенной проверкой установлено, что редакция и редакционная коллегия журнала "Химия и жизнь" (партгрупорг т.Станцо В.В., главный редактор т.Петрянов-Соколов И.В.) допускают серьезные извращения в идейном содержании и художественном оформлении этого издания. Помещаемые в журнале материалы оторваны от жизни страны, не отражают важнейшие события в жизни партии и государства, наводят читателя на мысль, что наука существует вне политики. На страницах журнала не нашли отражения ни одно из решений Пленумов ЦК КПСС, сессий Верховного Совета СССР, ни одно из постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР.<br /> Самые высокие социалистические идеи и помыслы на страницах журнала нередко облечены в шутовские образы и выглядят злой насмешкой над нашей действительностью.<br /> Журнал ежегодно публикует календари научных открытий и исторических дат. В этих календарях перечисляются какие угодно произвольно подобранные даты, дни рождения королей и церковников, однако не упоминаются величайшие научно-исторические события и даты - 7 ноября, дни рождения великих мыслителей В.И.Ленина, К.Маркса, Ф.Энгельса. Сложившееся положение стало возможным в результате безответственного отношения к своим служебным обязанностям руководителей журнала. За безответственное отношение к своим служебным обязанностям, отсутствие должного контроля за идейно-художественным уровнем оформления журнала т.Черненко М.Б. - заместителю главного редактора объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку. За необъективную оценку работы редакции и действий сотрудников т.Станцо В.В. - партгрупоргу редакции объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку.<br /> Принять к сведению, что вице-президентом АН СССР т.Овчинниковым Ю.А. издано распоряжение, а директором издательства "Наука" т.Комковым Г.Д. издан приказ об освобождении т.Черненко М.Б. от занимаемой должности". Полному разгрому редакции помешало - опять парадокс - время: уже занималась заря горбачевской перестройки, период надежд на выход страны из тоталитарного тупика на большак мировой истории. Но вместе с тем это означило и утрату исключительного положения островков свободомыслия, подобных Самиздату, театру на Таганке, многих других таких островков, в том числе и "Химии и жизни".<br /> А потом произошел распад советской сверхдержавы, ликвидация коммунистической тоталитарной системы, крушение ее экономических основ - всего того, что, в числе прочего, породило и сам феномен нашего журнала.<br /> <br /> После 1991 года "Химия и жизнь", как и все периодические издания, стала стремительно терять подписчиков. Жизненный уровень большинства из них так упал, что заработка перестало хватать даже на еду, одежду, жилье. Таковы реалии. Да что и говорить, даже тираж флагмана высокой литературной периодики - "Нового мира" сегодня составляет около восьми тысяч. Но коллапс этот безусловно временный, потому что потребность в свободной мысли, оформленной будь то в литературное произведение, будь то в научное просветительство, была и будет всегда.
Оценка	Никто ещё не поставил оценку
Категория	Книги
Добавлен	06-01-2011 16:02:05
Размер	10.84 MB (11369218 Bytes)
Добавить в	закладки
Связанные раздачи Добавлен Название Размер Пиры 19 Авг 23 Химия и жизнь №08 (2023) PDF 10.31 MB  3  0 09 Июн 23 Химия и жизнь №06 (2023) PDF 10.27 MB  1  0 25 Май 23 Химия и жизнь №05 (2023) PDF 18.82 MB  3  0 20 Апр 23 Химия и жизнь №04 (2023) PDF 8.56 MB  0  0 28 Мар 23 Химия и жизнь №03 (2023) PDF 11.87 MB  4  0 24 Мар 23 Химия и жизнь №3 (2022) PDF 12.69 MB  2  0 06 Мар 23 Химия и жизнь №2 (2023) PDF 18.47 MB  4  0 15 Фев 23 Химия и жизнь №1 (2023) PDF 10.17 MB  4  0
Файлы (1)	Название Размер HiJ_122010.pdf 10.84 MB

Скачать Книга Химия и Жизнь №12 (декабрь) (2010) PDF через torrent magnet в хорошем качестве